Сказки > Авторские сказки > Карло Коллоди > Приключения Пиноккио > Глава 12
ГЛАВА 12. КУКОЛЬНИК
МАНДЖАФОКО ДАРИТ ПИНОККИО ПЯТЬ ЗОЛОТЫХ МОНЕТ, ПРЕДНАЗНАЧЕННЫХ ДЛЯ ПАПАШИ
ДЖЕППЕТТО, НО ПИНОККИО ПОДДАЁТСЯ УГОВОРАМ ЛИСЫ И КОТА И УХОДИТ С НИМИ
На следующий день Манджафоко отозвал
Пиноккио в сторонку и спросил:
– Как зовут твоего отца?
– Джеппетто.
– Его профессия?
– Бедность.
– И много он зарабатывает?
– Как раз столько, чтобы не иметь ни
единого чентезимо в кармане. Достаточно сказать, что он снял с себя последнюю
куртку, чтобы купить мне школьный букварь. Куртка, вся в бахроме и заплатах,
была совсем изношенная.
– Горемыка, я ему почти сочувствую!
Вот тебе пять золотых. Отнеси ему их немедленно и передай от меня дружеский
привет.
Пиноккио, ясное дело, тысячекратно
поблагодарил кукольника, обнял по очереди всех кукол труппы, включая
полицейских, и, счастливый‑пресчастливый, отправился домой.
Не пройдя, однако, и километра, он
повстречал на улице Лису, хромую на одну ногу, и Кота, слепого на оба глаза.
При ходьбе они помогали друг другу, как добрые товарищи. Слепой Кот служил
опорой для хромой Лисы, а хромая Лиса служила слепому Коту поводырём.

– Добрый день, Пиноккио, –
сказала Лиса и вежливо поклонилась.
– Откуда ты знаешь, как меня
зовут? – спросил Пиноккио.
– Я хорошо знаю твоего отца.
– Где ты его видела?
– Я его видела вчера, он стоял возле
своего дома.
– А что он делал?
– Он был в одной рубашке и дрожал от
холода.
– Бедный отец! Ничего, отныне он,
слава богу, не будет больше дрожать от холода.
– Почему?
– Потому что я стал важной персоной.
– Ты – важной персоной? –
насмешливо переспросила Лиса и громко захихикала.
Ухмыльнулся и Кот. А для того, чтобы
это осталось незамеченным, он передней лапой погладил усы.
– Тут нечего смеяться! –
рассердился Пиноккио. – Мне жаль, что вам придётся издохнуть от зависти,
но вот здесь, если вы что‑нибудь смыслите в этих делах, пять великолепных
золотых монет.
И он вынул монеты, подаренные ему
хозяином кукольного театра.

Услышав сладостный звон золота. Лиса
невольным движением выпрямила свою искривлённую ногу, а Кот вытаращил оба
глаза, которые блеснули, как зелёные огни. Но он тут же закрыл их, так что
Пиноккио ровно ничего не заметил.
– А что ты собираешься делать с
этими монетами? – спросила Лиса.
– Прежде всего, – ответил Деревянный
Человечек, – я куплю своему отцу красивую новую куртку, желательно из
золота и серебра, с пуговицами из самоцветных камней. А затем букварь.
– Тебе – букварь?
– Да, мне. Дело в том, что я хочу
пойти в школу и прилежно учиться.
– Посмотри на меня! – сказала
Лиса. – Глупое учение стоило мне одной ноги.
– Погляди на меня! – сказал
Кот. – Глупое учение стоило мне обоих глаз.
В это мгновение сидевший на дереве у
края дороги белый дрозд пропел свою обычную песенку и сказал:
– Пиноккио, не слушай, что тебе говорят
эти отвратительные подонки, а то наплачешься!
Бедный дрозд! Лучше бы он промолчал!
Кот сделал гигантский прыжок, схватил его и проглотил одним махом вместе с
кожей и перьями, так что дрозд даже не успел произнести «ой».
Сожрав дрозда и облизнувшись. Кот
опять закрыл глаза, представляясь слепым, как и раньше.
– Бедный дрозд! – сказал
Пиноккио Коту – Почему ты так плохо с ним обошёлся?
– Чтобы преподать ему полезный урок.
Он будет знать в следующий раз, что не надо вмешиваться в разговор посторонних.
Они уже прошли полдороги, как вдруг
Лиса остановилась и повернулась к Деревянному Человечку:
– Ты хочешь, чтобы у тебя стало
вдвое больше золотых монет?
– Что?
– Ты хочешь из пяти несчастных
цехинов сделать сто, тысячу, две тысячи?
– Ещё бы! Но как?
– Очень просто. Не ходи домой, а иди
с нами, вот и всё.
– А куда вы меня поведёте?
– В страну Болванию.
Пиноккио с минуту подумал, потом
сказал решительно:
– Нет, не пойду. Я уже близко от
дома и пойду домой, где меня ждёт отец. Бедный старик, наверное, страшно
беспокоился обо мне вчера, когда я не вернулся домой. К сожалению, я был
непослушным ребёнком, и Говорящий Сверчок был, ей‑богу, прав, когда сказал:
«Непослушным детям худо будет на этом свете!» Я это испытал на собственной
шкуре, так как пережил много бед. Вот и вчера вечером в доме у Манджафоко я был
на краю гибели… Бр‑р!.. Меня и сейчас пробирает дрожь, когда я думаю об этом!
– Значит, – сказала
Лиса, – ты действительно решил пойти домой? Ну что ж, иди, тем хуже для
тебя!
– Тем хуже для тебя! – повторил
Кот.
– Обдумай все хорошенько, Пиноккио,
ибо ты топчешь своё собственное счастье ногами.
– Ногами! – повторил Кот.
– Твои пять цехинов могли бы
превратиться не сегодня‑завтра в две тысячи.
– В две тысячи! – повторил Кот.
– Но каким же образом? –
спросил Пиноккио и от удивления широко разинул рот.
– Могу тебе это объяснить, –
ответила Лиса – Ты, вероятно, знаешь о том, что в стране Болвании имеется некое
поле, которое повсюду зовётся «Волшебным Полем». Ты выкапываешь на этом поле
небольшую ямку и кладёшь в неё, к примеру, один золотой цехин. Затем засыпаешь
ямку землёй, поливаешь её двумя вёдрами колодезной воды, посыпаешь щепоткой
соли, а вечером спокойно ложишься в постель. Ночью цехин прорастает и цветёт, а
когда ты на следующий день, после восхода солнца, приходишь на поле, – что
же ты там находишь? Красивое дерево, усыпанное бесчисленными цехинами, словно
тяжёлый колос в июле – зёрнами.
– Значит, – все больше
удивлялся Пиноккио, – если я на том поле закопаю мои пять цехинов, сколько
же я найду наутро?
– Расчёт довольно простой, –
ответила Лиса, – ты можешь сосчитать по пальцам. Скажем, каждый цехин
превращается в кучу из пятисот цехинов: значит, умножь пятьсот на пять, и
получается, что на следующее утро ты положишь себе в карман две тысячи пятьсот
звенящих, блестящих, новешеньких цехинов.
– Ой, как замечательно! –
вскричал Пиноккио и от радости завертелся на одной ноге. – Когда я соберу
эти цехины, я оставлю две тысячи себе, а остальные пятьсот подарю вам.

– Подарить нам! – возмущённо
воскликнула Лиса и заключила очень обиженно: – Сохрани тебя бог от этого.
– …бог от этого! – повторил
Кот.
– Мы, – продолжала Лиса свою
речь, – не трудимся презренной прибыли ради. Мы трудимся исключительно для
того, чтобы обогащать других.
– …других! – повторил Кот.
«О, какие честные господа!» –
подумал Пиноккио. И в одно мгновение он забыл о своём отце, о новой куртке, о
букваре, обо всех своих добрых намерениях и сказал Лисе и Коту:
– Пошли скорее! Я с вами.
|